Карта знаний может перевернуть высшее образование

Ведущие вузы страны объединяются на одной платформе, чтобы выкладывать свои учебные курсы. Зачем это нужно, к чему это приведёт и может ли единая платформа изменить высшее образование в нашей стране?

В связи с началом унификации образовательных курсов на отечественной платформе «Открытое образование» возникает ряд вопросов о перспективах развития высшего образования, потому что вариантов разных много. Лучше в начале пути удерживать те целевые задачи, которые могут влиять на результат.

Зачем нам отечественная унифицированная платформа?

1 апреля 2015 года состоялся Совет Министерства образования и науки Российской Федерации по открытому образованию. В рамках Совета состоялось учредительное собрание Ассоциации «Российская национальная платформа открытого образования». В неё вошли 8 ведущих университетов: МГУ, ВШЭ, МФТИ, МИСиС, СПбГУ, СПбПУ, ИТМО и УрФУ. В течение трёх лет каждый из них планировал вложить в развитие открытого онлайн-обучения не менее 50 миллионов рублей. «Это обеспечит повышение мобильности студентов и даст им реальное право на выбор качественного образования». Предполагается 3 варианта использования курсов платформы:

— курсы в составе основных образовательных программ;

— дополнительный высококачественный контент;

— курсы для всех желающих.

Повышение мобильности и расширение выбора курсов достигается только при условии доступа к сети у студента. К праву на выбор возникает масса вопросов, начиная с постановки задачи: в тексте всё очень осторожно сформулировано с акцентом на добровольность и дополнительность. Выбор курсов нескольких вузов при открытом размещении на едином ресурсе, безусловно, может быть шире. Очевидны сложности взаимозачётов, но доступ от этого хуже не становится. Так что декларируемый текст вполне адекватен ситуации, хотя есть сомнение в его полноте.

Моя версия истинных причин проекта — импортозамещение и конкуренция за студента. Поскольку жёсткие формулировки на фоне массы неудачных ИТ-госпроектов опасны, обоснование нового проекта сформулировали обтекаемо-безопасно. Учитывая пугающую статистику зарегистрировавшихся на курсы в западных MOOC (массовых открытых дистанционных курсах), в том числе из России, и апокалиптические прогнозы о свёртывании всех университетов в считанные мегауниверситеты, наши власти решили создать внутренний ответ.

Тем не менее, такое решение вызвало ропот в российских вузах. Несмотря на жуткую инертность вузовских преподавателей, во многих вузах есть свои наработки по размещению в сети учебного контента. Причем, как обычно, наработки делаются энтузиастами без должной компенсации, а появление интереса власти даёт им надежду как минимум на административную поддержку. Поскольку официальная мотивация проекта никак не обосновывается необходимостью именно центрального решения, специалисты на местах восприняли её критически.

«При реализации разного рода «единых платформ» под «единством» чиновники обычно понимают единство формы, а не содержания: реализуется один-единственный «правильный» продукт или сервис, которым вытесняют всё остальное».

На этапе обсуждения экспертам морочат голову, что речь идёт о единых подходах к решению поставленной задачи: единых регламентах, единых протоколах, единых коммуникационных сервисах. Эксперты расслабляются и сосредоточенно обсуждают, как это сделать правильно.

Тем временем кто-то из прикормленных фирм ваяет тот самый «единственно правильный» вариант, который сначала появляется как «не волнуйтесь, это один из новых», а потом все остальные тихо идут на длительную зимовку, пока этот новый не лопнет или не займёт весь рынок, несмотря на все баги и недовольства пользователей. Техническая «единая платформа» сложнее по согласованию и по эксплуатации, дороже и ответственнее задачи у создателей и службы поддержки. Весь проект дороже, что, видимо, и привлекает его инициаторов. Повторится ли этот сценарий с нацплатформой, увидим. Но волнение спецов понятно и неизбежно.

Основных прогнозов в отношении проекта два:

— традиционный распил бюджета с фиктивным результатом для отчётности;

— постепенное развитие скрытых мотивов проекта, которые рассчитаны на втягивание всей системы высшего образования с последующим реформированием.

Возможны промежуточные варианты, в том числе, несколько подходов к одной и той же теме по мере выделения новых средств под новые обоснования. Вероятность обозначенных крайних вариантов предлагаю читателю оценить самостоятельно. Я как вечный фантазёр посвящаю этот тест второму из них.

Какая реформа ожидается?

Наиболее показательной в отношении будущего высшего образования мне увиделась дискуссия на EdCrunch-2016, которую провёл И. Фрумин.

Разные эксперты мирового уровня озвучили самые разные прогнозы, из которых очевидно, что университеты неизбежно и неузнаваемо изменятся, но совершенно по-разному. Итог никому пока не известен, но все уже в процессе. Неизбежно будет развиваться доступ к самым разным курсам на основе ИТ и сетевого доступа, причём способов упаковки материала уже сейчас много и они будут продолжать меняться всё чаще и быстрее.

На том же форуме не менее любопытна была дискуссия представителей вузов второго эшелона, не входящих в группу восьми создателей нацплатформы. Там наглядно прозвучал скепсис в отношении внедрения новых открытых курсов и проблем со взаимозачётами. Главный вопрос — об экономической выживаемости как университета в целом, так и каждого преподавателя в условиях открытой конкуренции курсов. И в этом контексте очень рельефно прозвучал критерий ректора ЮФУ об эффективности вложения средств вуза: какое вложение обеспечит снижение себестоимости обучения студента и привлечение новых студентов?

В этом контексте явно встаёт вопрос об изменении способов оплаты труда преподавателя от привычной часовой нагрузки к моделям количественной (за студента) и функциональной (за разработку отчуждённого электронного курса, за его электронное сопровождение).

«В противном случае преподаватель не заинтересован в создании электронных курсов и занимается фиктивной деятельностью, а если его обязывают, создаёт такой курс, который сам по себе не работает или вовсе не нужен».

Таким образом, реформа сверху натыкается на сопротивление на уровне университета (взаимозачёты, сетевое взаимодействие) и на уровне преподавателей. Внедрение должно начинаться с понятной финансовой схемы, которая не подрывает экономических основ действующих субъектов на всех уровнях.

Допустим, все курсы уже в сети

Если же закрыть глаза на экономические интересы участвующих субъектов (или предположить, что они решены успешно), встаёт вопрос методической перспективы массы доступных учебных курсов. Предположим, все существующие учебные курсы всех университетов успешно транспонировали в сеть в едином формате на единую платформу в любом смысле этого двусмысленного словосочетания. Чего мы добились:

— открытости;

— условий для проведения занятий в режиме «перевернутый класс».

Студенту становится легче получить доступ к курсу (лекции пропускать проще), и «дурь каждого лучше видна» — это уже про преподавателей.

«Не менее очевидное и полезное следствие — поувольняли дурных преподов и постирали дурные курсы».

Взаимозачёт? Он кажется единственным слегка оправданным результатом единой платформы, но:

— во-первых, ничто не мешает его получать и на отдельных университетских платформах (на единой это чуть удобнее, поскольку единый интерфейс, но не настолько критично);

— во-вторых, даже университеты-экспериментаторы нацплатформы очень осторожны со взаимозачётами.

Себе университеты-экспериментаторы готовы засчитать только кое-какие отдельные курсы, которые не конкурируют или слабо конкурируют с их собственными курсами. Свои курсы они готовы предоставлять другим даже бесплатно, ибо доходная модель пока на курсах не строится, а реклама бренда университета получается неплохая: чем больше сторонних слушателей, тем больше интерес со стороны к университету.

Так это и есть «бульон»? Не считая политико-стратегической победы в импортозамещении? Всё то же можно было сделать и на независимых университетских системах дистанционного обучения без существенных издержек времени и финансов. Зато сформировали грандиозную централизованную свалку электронных курсов, поскольку без массовых взаимозачетов основания для их классификации слишком общие, а детализация довольно бессмысленна. Видимо, этой свалкой в количественных показателях и будут отчитываться.

Что могло бы реально перевернуть высшее образование?

Реально переворот в высшем образовании могла бы произвести гранулированная модель учебных курсов: когда засчитывался бы не курс в целом, а цепочка тем-гранул. Казалось бы, какая разница? Ответ начну вопросом на вопрос: какая разница между учебными курсами, с которыми возникают напряжения при взаимозачётах?

Нагляднее всего это можно проиллюстрировать на технических дисциплинах. Курсы разных технических вузов отличаются разной проработанностью тем. Если бы мы представили себе граф учебных тем, из которых складывается учебный курс, и на нём бы отразили несколько градаций глубины/сложности изучения темы, то разные учебные курсы отличались бы разной траекторией на этом графе.

Предположим, что в сети доступны микрокурсы с изучением всех этих тем на всех уровнях. Зачёт учебного курса в любом университете мог бы представлять собой совокупность сертификатов по необходимой траектории, в том числе с её превышением по сложности/глубине ряда тем. Единственным условием для обоснованности такого зачета является доверие сертификатам. Ревность университета в отношении своих микрокурсов и его финансовые интересы я здесь не рассматриваю.

Несколько сложнее такой взаимозачёт может выглядеть для гуманитарных курсов. Вне университетского обучения специалисты-гуманитарии как-то умеют соотносить разные гуманитарные школы. Полагаю, по тому же принципу при желании можно согласовать взаимозачёты и по гуманитарным курсам.

Самым сложным в этой модели является построение «карты знаний» в виде графов с ранжированными по уровням гранулами-темами. Сложность состоит как в вычленении таких тем с увязкой в графы, так и с разложением их на стандартизованные уровни. Чем выше уровень специалистов и чем меньше их в начале работы, тем проще создать начальный граф. В дальнейшем развитие/поддержание актуального состояния такого графа и сопряжение разных направлений знаний между собой должно стать постоянной заботой научно-педагогического сообщества.

Поэтому, как мне представляется, разработку «карт знаний» было бы крайне важно включить в план работ сразу на начальном этапе развития нацплатформы. Появление графа и возможность зачетов по темам-гранулам в сертифицированных центрах оценки на базе уполномоченных университетов или независимо от них разрывает границы университетов и превращает всю страну в единую образовательную площадку. Университеты становятся центрами разработки и сопровождения образовательных траекторий для студентов и для работодателей (разные заказчики), центрами повышения квалификации преподавателей, центрами оценки компетенций.

«Прикорм конкретных преподавателей и защита от угона студентов в этих условиях перестают быть основой финансового благополучия университета».

Конкуренция за популярный вариант электронного микрокурса по каждой теме становится полем амбиций каждого преподавателя, претендующего на авторский курс, независимо от его места работы. Сквозной список курсов становится огромным, но очень хорошо структурированным: это уже не свалка, а очень содержательный marketplace с чёткими стандартизованными параметрами и отличительными признаками.

«Наличие «карты знаний» меняет весь ландшафт не только образования, но и рынка труда».

Особенно когда она будет дополнена профессиональными картами компетенций. Это сложная работа, но, во-первых, карты компетенций давно обсуждаются, и, во-вторых, при наличии «карты знаний» будет проще создавать «карты компетенций», т. к. в них не нужно будет отражать знаниевый уровень. Согласование компетентностей и компетенций может достигаться простым сопоставлением оцифрованных траекторий на «карте знаний» соискателя вакансии и её держателя. Например, входящими в моду блокчейнами.

Зачем это университету?

Начну с сакраментального ответа про державу: наличие открытого динамичного образовательного пространства повышает конкуренцию его игроков и облегчает развитие/появление новых образовательных ниш для новых видов профессиональной деятельности. Чиновники могут пострадать, поскольку снижается потребность в надзорных функциях, а их роль ограничивается сертификацией игроков и регламентацией общих правил новых отношений.

Интерес студента понятен: он уже не ограничен рамками одного университета и может строить свою образовательную траекторию даже самостоятельно. Отношения с университетом ему важны для эффективной ориентации на образовательном пространстве и на рынке труда.

Университету это может быть важно, если он понимает, что старая форма обучения уже себя изжила. Кто первый найдет свою новую нишу, у того больше шансов не только остаться в образовательном пространстве, но и занять в нём ключевое место. Чем раньше удастся сформулировать модели новых образовательных продуктов, тем раньше отпадёт страх зависимости от доброй воли Минобрнауки, появятся новые ресурсы образовательной деятельности, новые модели оплаты труда сотрудников и преподавателей.

Участие в построении «карты знаний» делает университет одним из законодателей мод на соответствующих фрагментах карты, закрепляет, как минимум на стартовом этапе, структуру учебных курсов своего университета и позволяет своевременно их корректировать по мере развития.

Тема гранулированных курсов также отражена в Манифесте о цифровой образовательной среде.

По материалам проекта Newtonew
Использованы арт-работы из свободных источников